Даша Кудрявцева - Милана Грей: полукровка [СИ]
Твой отец был очень смелый, но в любовных признаниях он — трус, — губы Джеймса растянулись в ухмылке. — Я помогал ему, как только мог. Да, он с твоей мамой в первый раз поцеловался только в конце 5 курса.
Сразу после школы они поженились, и через два года родилась ты. У них к тому времени уже был свой магазинчик. Я помню, твоя мама часто пекла наивкуснейшие пироги, торты и ставила их при входе в магазин, как бесплатное угощение. Некоторые только ради них и приходили, я не был исключением, ведь обожал ее выпечку, — Джеймс рассмеялся, и я почувствовала, что улыбка коснулась и моих губ, но его лицо резко переменилось, смех затих и уступил место боли. — Одна их бывшая одноклассница предложила им присоединиться к пожирателю душ. Твои родители отказали, и тогда она решила взять их силой, но Джеймс и Алиса хорошо держались, и твой папа лишил одного темного мага пальца, как оказалось потом, он был возлюбленным той девушки-мага. И она решила отомстить, напав на твою маму, использовав заклинание «поджог».
— Ин фаер? — спросила я.
— Да. Откуда ты его знаешь? Его не проходят в школе.
Я поведала Джеймсу все: что, как и когда я видела. Он сказа, что так все и было, что я видела себя, маму, папу и Дину Логон. Пока я все усваивала, Джеймс молчал.
— Стоп! Дина Логон? Логон? — удивилась я. Может, он ошибся…
— Да, — голова Джейсона виновата опустилась. — Дина Логон — моя сестра. После того, как она подписала контракт души, мой отец решил выгнать ее, и она убила его, мою маму, и лишила меня ноги, — Джеймс задрал правую штанину, обнажив деревянный протез. Я раньше не замечала, что у мистера Логона нет ноги или что он хромает, или испытывает неудобства. Джеймс поправил брюки и сжал руку в кулак, и я поняла, что нужно медленно уводить его от темы о его сестре.
— Мама умерла в тот день? — тихо спросила я, удивившись, как у меня хватило сил это сказать.
— Нет. Огонь… эм… изуродовал все тело, лицо и приковал Алису к инвалидной коляске.
От воспоминаний об огне, я невольно начала тереть кольцевую белую полоску на запястье, оставшуюся после ожога. Джеймс посмотрел на меня и кивнул. Я с огромными усилиями убрала руку от ожога.
— Как я оказалась в детдоме?
— Я был в гостях у твоих родителей, играл с тобой, когда вокруг дома зажглось кольцо огня. Пять бездушных напали на нас. Алиса отдала тебя мне, сказала, чтобы я спрятался с тобой во втором измерении, чтобы я тебя спас. Я умолял ее передумать, говорил, что они не справятся вдвоем. Но она объявила условие, против которого я не смог пойти.
«Джеймс, если ты сейчас же не унесешь Милу отсюда и не спрячешься с ней, то я никогда тебе это не прощу», — процитировал он. — Испугался я не слов, а ее серьезного злого голоса и синих глаз, смотрящих в упор. Я отправился к ближайшему порталу и оставил тебя в детдоме, чтобы помочь твоим родителям. Я не думал, что ты останешься там надолго. Прости, Милана, — он поднял на меня глаза, полные раскаянья.
Он сидел, наполненый горем и страхом. Я положила руку ему на плечо, тем самым говоря, что я простила его, что все хорошо. Я впервые видела мужчину настолько беззащитным. Я впервые видела вечно веселого мистера Логона чуть ли не плачущим от болезненных воспоминаний. Сжав руки еще крепче в кулаки, он продолжил:
— Я сразу вернулся к твоим родителям, но было поздно, — Джеймс замолчал, сел ровно, скинув мою руку, и продолжил, смотря в окно: — Я застал горящий дом, когда твой отец выносил ее мертвое тело. Я впервые видел его плачущим. Он сидел у бездыханного тела и орал во все горло. Джейсон потерял сокровище всей своей жизни, которое он всегда защищал, но сейчас не смог спасти, — Джеймс сделал еще одну паузу, чтобы прийти в себя. Он сжал челюсти так сильно, что они задрожали. Он пытался воздержаться от нарастания боли и слез. Пара глубоких вздохов помогли ему прийти в себя. — В ту ночь я еще не знал, что потерял и его, — Джеймс еще раз глубоко вздохнул. — Твой отец погиб от горя. Он похоронил Алису сам, за домом, точнее, за его обгорелыми остатками. Джейсон провел два дня у могилы, я умолял его переехать ко мне, умолял перестать убиваться, а он молчал, просто молчал. Я умолял его продолжать жить. Я тоже страдал из-за смерти
Алисы, но желание спасти хотя бы Джейсона заставляло меня не показывать ему свою боль, я все время проводил с ним, только вечером уходил, чтобы поспать и приготовить ему поесть, хотя он ничего из мною приготовленного даже не трогал. Каждую ночь я надеялся, что приду к нему, и он согласиться уйти со мной или хотя бы скажет мне слово.
И мое желание сбылось, он заговорил со мной, но не так, как я хотел. Он навел на меня палочку и закричал на меня, что я ничего не понимаю, что он потерял то, чем дышал, что он потерял цель жизни, Алису. Он ударил меня заклинанием, и я потерял сознание. Когда я очнулся, его уже не было, он ушел, я целую неделю приходил туда каждый день, надеясь застать его там, но он просто ушел, сдался, — Джеймс потер лицо. — Потом мне пришлось сбежать из города, спасая свою семью. Я хотел остаться и перебить всех этих тварей, — сквозь зубы проговорил учитель и ударил рукой в мягкую спинку сидения. — В том году я потерял шесть дорогих мне людей: отца, мать, сестру, Алису, Джеймса и тебя.
Прости, что я не забрал тебя сразу. Я не знал, как посмотреть тебе в глаза после того, как не смог спасти твоих родителей. Я не знал, как скажу тебе, что не смог их спасти.
— Вы не виноваты, — прошептала я, но он меня не расслышал.
— Через двенадцать лет, в тот же день, когда я отнес тебя, я сидел в кафе на станции, возле того детдома… Прости меня, что я такой слабый, даже не смог тебе все сказать сразу, наврал с именем, и вообще… — сказал Джеймс.
Я не заметила, когда у меня хлынули слезы, не заметила, когда они намочили щеки. Мы с Джеймсом испытывали одну боль. Я сорвалась с места и обняла мистера Логона.
Мне нужно было все обдумать и успокоиться. Я попросила Мистера Логона взять мои вещи, когда поезд прибудет на станцию, и вышла из купе. Я облокотилась на горизонтальный поручень, прикрепленный вдоль всего вагона. За окном проплывали посеребренные поля, а в моей голове всплывал образ мамы: ее волосы, бледная кожа, хрупкая фигура…
Я не помнила лица отца и перебирала кадры, привидевшиеся мне в столовой, пытаясь уловить хоть какие-то его черты. Но только темный силуэт в тканевом плаще, высокий, широкоплечий. Я пыталась еще что-то вспомнить, но только металась от жуткой сцены к детдомовским стенам. Я испытывала глубокие, теплые чувства к людям, которых совсем недавно ненавидела.
Уже показалась платформа, люди на ней кучковались в маленькие группы по три, два человека, заглядывая в окна проезжающего поезда. Я рассматривала радостные лица встречающих, скучающие лица мужчин с табличками и усталые лица, ожидающие свой поезд. Наткнувшись на лицо светловолосой женщины, мои глаза широко раскрылись.
